2 июня 2017 года в рамках Петербургского международного экономического форума прошли очередные лесопромышленные мечтания — специальная сессия «Перспективы лесного комплекса в современной экономике: инновационное развитие». По сложившейся еще в 90-е годы традиции, самые амбициозные мечты были связаны с развитием целлюлозно-бумажной промышленности; вот что сказал по этому поводу министр промышленности и торговли РФ Д.В.Мантуров (цитируется по сообщению на сайте Минпромторга): «Мы посчитали, что до 2035 года потенциал по размещению в нашей стране целлюлозно-бумажных комбинатов примерно 10 предприятий, при этом, для 4 из них мы готовы создать условия» (ссылка).
Почему это только мечты, заслуживающие лишь насмешек, а не заявление, достойное серьезного отраслевого министра?
Потому, что в современном мире новые купные ЦБК с производительньстью в миллион тонн целлюлозы в год и больше строятся исключительно в расчете на специально выращиваемое древесное сырье — или на плантационную древесину (в тропиках), или на древесину, получаемую в результате высокоинтенсивного лесного хозяйства (в лесах умеренного и таежного поясов). Успешных примеров строительства новых крупных ЦБК, рассчитанных на долгосрочное получение древесины от экстенсивного лесопользования, в последние годы в мире нет. Дикие леса, в которых не ведется качественное лесное хозяйство — это слишком ненадежный сырьевой ресурс, чтобы строить гигантские предприятия в расчете только на него. К тому же, природная ценность оставшихся диких лесов и понимание этой ценности растут по мере общей деградации природы Земли — и освоение последних остатков этих лесов ради производства целлюлозы все большим числом людей воспринимается как недопустимое варварство.
Лесов, в которых ведется сколько-нибудь эффективное лесное хозяйство, на площадях, способных надежно обеспечить сырьем хотя бы один крупный современный ЦБК, в нашей стране просто нет. Есть регионы, в которых можно было бы обеспечить такое хозяйство в нужных масштабах в ближайшие одно-два десятилетия — но и этого пока не делается: бюджетных денег на лесное хозяйство выделяется очень мало, и расходуются они в основном на всякую ерунду, а для частных инициатив по развитию лесного хозяйства нынешнее лесное законодательство почти не оставляет места. Старым крупным ЦБК, которым некуда деваться, приходится как-то выживать в рамках традиционной экстенсивной системы лесопользования и лесообеспечения; но чтобы в стране появлялись новые современные предприятия, этого уже мало. Они, собственно, и не появляются, несмотря на десятилетия мечтаний о них.
Конечно, один-два новых крупных ЦБК можно как-то вписать и в существующую систему лесопользования, если найдутся крупные инвесторы, готовые на очень серьезный риск. Но десять, или даже четыре — это уже точно далеко за пределами здравого смысла.
