| Максим Орешкин говорит о росте, но не может быть уверен в нем. |
Всего несколько дней отделяет публикацию Росстатом информации о социально-экономическом развитии России в I квартале 2017 г. от аналогичных данных за май 2017 г. Апрельская информация вышла раньше обобщения за I квартал. Все вместе рисует довольно драматичную картину. Есть и провалы, есть и надежды. Все как в голливудском кино.
Разочарование
I квартал, скорее, разочаровал. Формально экономика росла. Но по сравнению с аналогичным периодом прошлого года рост составил всего 0,5%, а по сравнению с IV кварталом 2016 г. налицо падение в 17,3%. Конечно, еще последуют сезонные и прочие сглаживания, но картина вызывала откровенную тревогу.
Рост обеспечила добывающая промышленность. Она в годовом измерении выросла на 3,5%. Это рекорд. Быстрее в нашей экономике не росло в I квартале ничего. Почему росла добыча полезных ископаемых, секрета не составляет. В основе рост цен на нефть. Значит, модель все та же – на нефтяном ходу.
Сказанное вовсе не значит, что российская экономика не должна отзываться ростом на рост нефтяных цен. Но если абсолютно доминирует добывающая промышленность, если по показателям роста к ней приближаются только транспортировка и хранение (+3,3%), связанные прежде всего также с полезными ископаемыми, значит, в структуре экономики никаких диверсификационных сдвигов не происходит.
Сколько зовущих слов было сказано на последнем заседании ПМЭФ о будущем, связанном с цифровой экономикой; сколько говорилось и до форума о «четвертой промышленной революции», лицо которой интернет вещей; сколько, в конце концов, в мире спекуляций о сверхмогуществе российских хакеров!
А вот холодный душ от Росстата: в I квартале 2017 г. показатель «деятельность в области информации и связи» составил 97,7% от уровня I квартала прошлого года. Слова так и остаются словами, на деле налицо не рост, а дальнейшее отставание в этой пионерной отрасли. Стимулирующие программы цели не достигают. Не хватает спроса. На будущее нет спроса – печально.
Росстат старается, как может
В обрабатывающей промышленности рост в I квартале составил 1%. Но и здесь не все гладко. Вот любопытный комментарий от Sberbank Investment Research: «Согласно системе национальных счетов (СНС) добавленная стоимость в обрабатывающей промышленности увеличилась на 1,0%, однако согласно российской методологии – упала на 0,8%. Возникновение таких отклонений вполне возможно, так как добавленная стоимость рассчитывается как разница между производством и промежуточным потреблением. Росстат также изменил базовый год для расчета ВВП с 2011 г. на 2016 г. Одним из следствий этого стало увеличение расхождения между выпуском в промышленности и совокупной добавленной стоимостью этого сектора в ВВП, так как при расчете объемов промышленного производства в качестве базового года по-прежнему используется 2010 г. Некоторое небольшое расхождение между выпуском в промышленности и совокупной добавленной стоимостью возможно за счет применения разных методик расчета, однако в I квартале 2017 г. это расхождение было довольно значительным».
В меняющихся базах легко заплутать, суть в том, что новая методика и новая база дают более высокие показатели по сравнению с теми, что получались по прежним правилам. Это относится и к добывающей промышленности, и к ВВП в целом. Если обрабатывающая промышленность по-новому выросла на 1%, а по-старому упала на 0,8%, то и весь ВВП, по-новому выросший на 0,5%, по-старому точно упал. Значит, к тому, что никаких позитивных структурных сдвигов в экономике не происходит, стоит добавить и то, что рост на новой базе, мягко говоря, несколько рукотворный.
И даже сельское хозяйство взялось за старое
Еще одна болезненная «шпилька» I квартала – ситуация в сельском хозяйстве. Мы стали привыкать к тому, что сельское хозяйство уверенно росло, вытягивая за собой вверх напрямую связанные с ним отрасли пищевкусовой промышленности. Россия стала первым в мире экспортером пшеницы. Импортозамещение именно в сельском хозяйстве достигало демонстрируемых на прилавках результатов. Но в I квартале сельское хозяйство вместе с лесным хозяйством, охотой и рыболовством не вышло на уровень I квартала прошлого года, показав всего 99,1%. Причина падения – рост рубля, вернувшего импортеров на наш рынок. А это значит, что и в сельском хозяйстве рост был крайне неустойчивым, прорывов в повышении конкурентоспособности отечественных производителей так и не случилось.
Тайна российских инвестиций
Самый большой голод российская экономика длительное время испытывала из-за падения инвестиций в основной капитал. В этом году ситуация начала исправляться, инвестиции показали рост. Но вышедшие данные Росстата «О финансовых результатах деятельности организаций в январе–апреле 2017 года» заставляют задуматься, надолго ли он.
Проблема в том, что в связи с финансовыми санкциями, затрудняющими выход российских компаний на западный рынок, и с неширокими возможностями компенсировать соответствующие потери на азиатском финансовом рынке, а также сохраняющейся дороговизной финансовой поддержки на внутреннем рынке российские компании вынуждены в своей инвестиционной деятельности опираться в первую очередь на собственные средства. Это само по себе существенно сокращает ресурсы.
К тому же, как показал Росстат, в январе–апреле 2017 г. чистая прибыль до вычета налогов российских компаний составила только 90,6% от уровня 2016 г. И если в I квартале 2017 г. наблюдался рост этого показателя – 104,9%, то падение пришлось на последний из охваченных данными Росстата месяцев – апрель.
Еще тревожнее данные в отраслевом разрезе. Если в добывающих отраслях все в полном порядке – рост сальдированного финансового результата составляет внушительные 171,3%, то в обрабатывающей промышленности все гораздо тусклее – всего 82,5%. В строительстве чистая прибыль до вычета налогов в январе–апреле составляла и вовсе 20,8% от прошлогоднего уровня. На этом, прямо скажем, скорбном фоне даже показатель научных исследований и разработок (69,4%) смотрится почти успехом.
Любопытен комментарий от Sberbank Investment Research. Он умиротворяющ: «Снижение объясняется высокой базой сравнения в предыдущие два года, когда прибыли компаний увеличились почти вдвое». Фактически так и есть.
Выстраивается весьма любопытная синусоида. В фазе экономического кризиса компании получают больше чистой прибыли, чем на фазе начавшегося оживления. Разве не странно? Следующим шагом вообще может стать затухание оживления и возвращение в кризис.
Но в Sberbank Investment Research так не думают: «Мы считаем финансовые результаты компаний за четыре месяца 2017 г. довольно сильными. Компании располагают достаточными ресурсами для увеличения инвестиций в ближайшие месяцы. В то же время доступность кредитования будет играть все более важную роль для принятия инвестиционных решений. Мы ожидаем, что снижение ставок по кредитам во втором полугодии 2017 г. поддержит инвестиционную активность».
Зато аналитики Райффайзенбанка полны тревоги. Они отмечают, что падение прибылей началось еще в марте: «Наметившееся в марте–апреле сокращение прибыли может поставить под удар начавшийся рост инвестиций в основной капитал: внутренний спрос восстанавливается медленными темпами, а заметного ослабления рубля, которое могло бы помочь экспортерам, не наблюдается. Исходя из этого можно ожидать замедления роста инвестиций по итогам II квартала 2017 г., что в свою очередь может стать сдерживающим фактором для роста ВВП в этом году. Значительную поддержку инвестициям мог бы оказать бюджет/госинвестиции, но текущий план Минфина предполагает сокращение расходов на экономику в реальном выражении в трехлетней перспективе».
Майский перелом
В апреле ВВП в годовом измерении рос все тем же темпом в 0,5%. В промышленности доминирование добывающих отраслей даже увеличилось – рост составил уже 4,2% при росте обрабатывающего сектора всего на 0,6%.
Зато в мае, по данным Минэкономразвития, случился перелом. Промышленность выросла на 5,6% в годовом выражении. Практически тем же темпом поднимались и добывающая (5,6%), и обрабатывающая (5,7%) отрасли промышленности. Казалось бы, вот оно – свершилось! Но само министерство осторожно комментирует: «Рекордный рост произошел из-за нетипично холодной погоды, импортозамещения в отдельных секторах обрабатывающей промышленности. Влияние оказал также календарный фактор». Нас предупреждают: успех может оказаться временным. Если обратиться к данным за январь–май, то добыча выросла на 2,7%, обработка – на 0,9%.
Как и в I квартале, отказывается радовать сельское хозяйство: оно хоть и выросло, но незначительно, в мае – всего на 0,3% год к году, что, как подчеркивает, например, Владимир Тихомиров, главный экономист ФГ БКС, составляет минимальный рост с июля 2015 г., несмотря на протекционистское эмбарго на импорт продовольствия.
Есть и позитив. Потребление, наконец, продемонстрировало небольшой рост. В его основе рост реальных зарплат, за апрель–май они выросли по отношению к прошлому году на 3,7%, но реальные доходы в целом не растут. Соответственно розничный товарооборот уже подрос на 0,1% в апреле и 0,7% в мае, а вот жилищное строительство в мин усе, хотя капитальное строительство уже перешло, наконец, к росту.
Что дальше?
Главных выводов три. Первый – рост российской экономики неустойчив. В значительной мере он вообще условен, так как основывается на новых базах и методиках Росстата.
Второй – налицо отсутствие перемен в структуре российской экономики. Майский успех обрабатывающей промышленности может остаться локальным.
Третий – перспективы роста российской экономики сохраняются. Хотя главный драйвер I квартала – относительно высокие цены на нефть – отходит в сторону, позитивную для макроэкономики роль может сыграть снижение курса рубля. Оно может дать краткосрочный импульс роста как обрабатывающей промышленности, в первую очередь ориентированной на экспорт, так и сельскому хозяйству, заставив отступить импортеров. Стратегически же принципиально важны структурные перемены, подталкиваемые обесценением рубля, которые государство должно поддержать.
Николай Вардуль
