Ссылка на публикацию:
Лесной потенциал — вызов для российского бизнеса. Нефтегазовый сектор, некогда синоним сверх прибылей, утратил свою привлекательность для инвестирования
Вот, например, абзац, иллюстрирующий представления автора (а также государства и многих инвесторов) о российских лесных ресурсах:
«В пользу инвестиционной привлекательности лесной отрасли России можно отнести и обширную сырьевую базу. Россия занимает второе место в мире по запасам древесины. Леса расположены на 69% территории страны. Отдельное внимание стоит уделить и качеству ресурсов. На долю России приходятся 33% мировых запасов наиболее ценной хвойной древесины. Именно текущая стоимость древесного сырья в России обеспечивает высокую доходность проектов».
Общие запасы древесины в той или иной стране мало что говорят о перспективах лесного сектора этой страны — не менее важны такие параметры, как доступность и качество лесных ресурсов, эффективность системы их воспроизводства и защиты от разнообразных потерь, кадровый и научный потенциал лесного хозяйства. В современном мире выигрывают не те страны, которые были богаты лесом от природы, а те, которые научились эффективно выращивать хозяйственно ценные лесные насаждения. Например, огромная Канада — вторая страна в мире по площадям и запасам хвойных лесов от природы — сейчас заготавливает у себя столько же хвойной древесины (127 миллионов кубометров в 2014 году), сколько четыре скандинавские страны — Швеция, Финляндия, Норвегия и Дания, обладающие впятеро меньшей площадью лесов (126 миллионов кубометров в 2014 году). При этом в Канаде объемы лесопользования в длительной перспективе падают, а в Скандинавии — растут. Россия, к сожалению, идет по тому же пути, что и Канада: доедает остатки своих некогда обширных лесных богатств, мало вкладываясь в их охрану, защиту и воспроизводство, и тем самым уничтожает свое лесное будущее.
При этом никто точно не знает, сколько именно осталось экономически доступных хвойных лесов от былого российского хвойного изобилия — поскольку средняя давность лесоустройства (главного классического источника хозяйственной информации о лесах) составляет сейчас двадцать лет, средняя давность последнего качественного лесоустройства — не менее тридцати лет, а альтернативную лесоустройству систему сбора статистических данных о лесах (государственную инвентаризацию лесов) создать не удалось. Простым обновлением старых данных получить качественные новые нельзя — потому как основная часть потерь леса (в результате пожаров, болезней, вредителей, ураганов, воровства и т.д.) уже десятки лет скрывается от статистического учета. С хозяйственной точки зрения Россия знает сейчас о своих лесах меньше, чем сто лет назад.
А одной из важнейших причин такого положения дел является как раз «текущая стоимость древесного сырья в России». Федеральный бюджет получает в виде дохода от использования лесов примерно девяносто рублей в среднем за каждый легально заготовленный кубометр древесины — примерно доллар с четвертью. Это в десятки раз ниже, чем получают собственники леса при продаже хвойной древесины «на корню» в странах с развитым лесным хозяйством. Такая низкая цена действительно в некоторых случаях «обеспечивает высокую доходность проектов», связанных с добычей древесины — но лишь на сравнительно короткое время; зато она в принципе не дает средств для эффективного управления лесами и развития лесного хозяйства. При такой стоимости лесных ресурсов лесопользование заведомо имеет временный характер.
Предрассудки «на правах рекламы»: в Российской газете опубликована статья, иллюстрирующая главный российский лесной миф
В официальном печатном органе Правительства РФ — Российской газете — опубликована «на правах рекламы» очень показательная статья о перспективах инвестирования в российский лесной сектор. Статья иллюстрирует основные мифы российского лесного сектора, в том числе главный из них — об изобилии лесов, в том числе хвойных, и тем интересна. Ссылка на публикацию:
Вот, например, абзац, иллюстрирующий представления автора (а также государства и многих инвесторов) о российских лесных ресурсах:
«В пользу инвестиционной привлекательности лесной отрасли России можно отнести и обширную сырьевую базу. Россия занимает второе место в мире по запасам древесины. Леса расположены на 69% территории страны. Отдельное внимание стоит уделить и качеству ресурсов. На долю России приходятся 33% мировых запасов наиболее ценной хвойной древесины. Именно текущая стоимость древесного сырья в России обеспечивает высокую доходность проектов».
Общие запасы древесины в той или иной стране мало что говорят о перспективах лесного сектора этой страны — не менее важны такие параметры, как доступность и качество лесных ресурсов, эффективность системы их воспроизводства и защиты от разнообразных потерь, кадровый и научный потенциал лесного хозяйства. В современном мире выигрывают не те страны, которые были богаты лесом от природы, а те, которые научились эффективно выращивать хозяйственно ценные лесные насаждения. Например, огромная Канада — вторая страна в мире по площадям и запасам хвойных лесов от природы — сейчас заготавливает у себя столько же хвойной древесины (127 миллионов кубометров в 2014 году), сколько четыре скандинавские страны — Швеция, Финляндия, Норвегия и Дания, обладающие впятеро меньшей площадью лесов (126 миллионов кубометров в 2014 году). При этом в Канаде объемы лесопользования в длительной перспективе падают, а в Скандинавии — растут. Россия, к сожалению, идет по тому же пути, что и Канада: доедает остатки своих некогда обширных лесных богатств, мало вкладываясь в их охрану, защиту и воспроизводство, и тем самым уничтожает свое лесное будущее.
При этом никто точно не знает, сколько именно осталось экономически доступных хвойных лесов от былого российского хвойного изобилия — поскольку средняя давность лесоустройства (главного классического источника хозяйственной информации о лесах) составляет сейчас двадцать лет, средняя давность последнего качественного лесоустройства — не менее тридцати лет, а альтернативную лесоустройству систему сбора статистических данных о лесах (государственную инвентаризацию лесов) создать не удалось. Простым обновлением старых данных получить качественные новые нельзя — потому как основная часть потерь леса (в результате пожаров, болезней, вредителей, ураганов, воровства и т.д.) уже десятки лет скрывается от статистического учета. С хозяйственной точки зрения Россия знает сейчас о своих лесах меньше, чем сто лет назад.
А одной из важнейших причин такого положения дел является как раз «текущая стоимость древесного сырья в России». Федеральный бюджет получает в виде дохода от использования лесов примерно девяносто рублей в среднем за каждый легально заготовленный кубометр древесины — примерно доллар с четвертью. Это в десятки раз ниже, чем получают собственники леса при продаже хвойной древесины «на корню» в странах с развитым лесным хозяйством. Такая низкая цена действительно в некоторых случаях «обеспечивает высокую доходность проектов», связанных с добычей древесины — но лишь на сравнительно короткое время; зато она в принципе не дает средств для эффективного управления лесами и развития лесного хозяйства. При такой стоимости лесных ресурсов лесопользование заведомо имеет временный характер. Существующая модель лесопользования обречена на умирание по мере окончательного истощения веками копившихся хозяйственно ценных ресурсов диких лесов — во многих регионах это умирание происходит прямо сейчас, на наших глазах.
Вот еще один интересный фрагмент статьи: «По оценке экспертов, создание 3-4 крупных лесохимических комплексов позволило бы привлечь в отрасль свыше $10 млрд, увеличить долю лесного сектора в ВВП страны до 3-4%, создать 25 тысяч дополнительных рабочих мест и увеличить налоговые отчисления в бюджет на сумму свыше 15 млрд рублей в год». Оно, конечно, было бы недурно — чтобы кто-то создал в России три-четыре новых крупных лесохимических комплекса; а еще лучше было бы найти прямо на Красной площади в Москве месторождение кускового золота с запасом в сто тысяч тонн. Мечтать, как говорится, не вредно — вот только планов по строительству новых крупных ЦБК в России за последние пятнадцать лет появилось более полусотни, и ни один из них так и не был реализован. В лучшем случае в обозримом будущем могут появиться один-два таких комбината, да и то лишь при самом благоприятном стечении обстоятельств. Причина — все в той же экстенсивной модели лесопользования: для устойчивой работы крупных лесохимических комплексов необходима надежная система лесообеспечения, а для этого необходимо эффективное лесного хозяйство на весьма большой площади. Хозяйства этого нет и в крупных лесных регионах пока не предвидится — в большой степени потому, что принимающие важнейшие решения чиновники по-прежнему уверены в лесном изобилии и неисчерпаемости российских лесных ресурсов.
