В первом выпуске журнала «Лесохозяйственная информация» за 2020 год опубликована статья группы специалистов из Всероссийского научно-исследовательского института лесоводства и механизации лесного хозяйства о роли бореальных лесов России в смягчении изменений климата. Статья является важным источником обзорной информации о климаторегулирующей роли российских лесов (с некоторыми ограничениями, о которых сказано ниже). Ссылка на статью:
Бореальные леса России: возможности для смягчения изменения климата / А.Н. Филипчук, Н.В. Малышева, Т.А. Золина, А.Н. Югов // Лесохоз. информ. : электронный сетевой журнал. — 2020. — № 1. – С. 92–113
В качестве исходных данных авторами использованы материалы государственных учетов лесного фонда до 2008 года, государственного лесного реестра после, а также другие данные лесной статистики Рослесхоза. Первичной основой для большинства этих данных являются материалы лесоустройства.
Статья показывает не только масштабы возможной поглощающей способности российских лесов, но и пробелы в официальной информации, не позволяющие в полной мере эту способность учесть. На некоторые из этих пробелов в явном виде указывают сами авторы, другие проявляются при сравнении приводимых в статье данных с другими источниками информации. К числу важнейших пробелов относятся:
1. Катастрофическая нехватка актуальной первичной информации о лесах — материалов лесоустройства с неистекшим сроком давности. В частности, в статье говорится, что по состоянию на 2018 год материалами лесоустройства со сроком давности до 10 лет было охвачено 15% лесов страны (10 лет — это обычный срок действия материалов периодического лесоустройства для территорий, где ведется интенсивная хозяйственная деятельность), свыше 10 и до 20 лет (20 лет — срок действия материалов лесоустройства, допускаемый для резервных лесов) — еще 26,5%, и свыше 20 лет — 58,5%. Но это относится только к тем лесам, у которых есть ясный правовой статус, и по которым в рамках действующего законодательства вообще должно проводиться лесоустройство. Если же к ним добавить леса, однозначно не имеющие никакого правового статуса — в частности, леса на заброшенных сельскохозяйственных угодьях, то площадь лесов, по которым срок давности лесоустройства составляет более десяти лет или в которых лесоустройство никогда не проводилось, составит не менее 86%. При такой доле актуальной первичной информации о лесах расчеты их поглощающей способности могут иметь лишь оценочный характер.
Отметим, что согласно Лесному кодексу РФ 2006 года в Российской Федерации должна была быть создана система государственной инвентаризации лесов (ГИЛ), которая теоретически могла бы закрыть этот пробел. Однако, в реальности создать систему ГИЛ, обеспечивающую достоверную и адекватную информацию о состоянии лесов, их количественных и качественных характеристиках, пока не удалось. Полевые работы в рамках первого цикла ГИЛ должны быть завершены в 2020 году, сколько лет займет их обработка — пока неизвестно, при этом качество собранных данных уже вызывает множество серьезных вопросов. Как бы то ни было, работы первого цикла могут дать только статические характеристики лесов; динамические же можно будет получить лишь после второго цикла — то есть в лучшем случае примерно к 2030 году. С учетом этого, про ГИЛ как источник данных для оценки поглощающей способности российских лесов на ближайшие годы можно забыть.
2. Сокрытие катастрофических лесных пожаров и вызванных ими потерь лесов, и соответствующий недоучет влияния этих потерь на углеродный баланс лесов. Для иллюстрации этого приведем сравнение данных о динамике ежегодных потерь углерода в биомассе бореальных лесов за 2003 год и период с 2008 по 2016 годы и площадей лесных пожаров по данным дистанционного мониторинга системы ИСДМ-Рослесхоз за тот же период времени.
Видно, что максимумы лесных пожаров, пришедшиеся за этот период на 2003, 2018 и 2012 годы, вообще никак не отразились на учтенном уровне потерь углерода в биомассе бореальных лесов ни непосредственно в годы катастрофических пожаров, ни в следующие за ними (2009 и 2013 — по 2004 году данные в статье не приводятся). Связано это с совершенно очевидной причиной: до 2013 года включительно основная часть площади катастрофических лесных пожаров, особенно приходившихся на фактически неохраняемые леса («зону космомониторинга второго уровня», затем «зону контроля лесных пожаров») оставалась неучтенной, и лишь с 2014 года начался постепенный рост достоверности официальной лесопожарной отчетности и статистики. Из-за этого могли не быть учтены не только прошлые пиковые выбросы углекислого газа и сажи при катастрофических лесных пожарах, но и их последствия (послепожарные выбросы, изменение динамики поглощения и связывания углерода в результате изменения возрастной и породной структуры лесов, и т.д.). Кроме того, поскольку в полной мере достоверный учет лесных пожаров не обеспечен до сих пор, такого рода искажения могут влиять на учет поглощения и выбросов углекислого газа и сажи в результате лесных пожаров и в будущем.
3. Неучет значительной части лесов, в том числе высокопродуктивных и особенно важных с точки зрения будущих поглощения и выбросов углекислого газа. Речь идет не о лесах умеренной зоны, которые в рассматриваемой статье не учтены (это в статье специально оговорено, и не является каким-либо недостатком), а о тех лесах, которые вообще никак не учитываются официальной лесной статистикой, и существование которых в явном виде не предусматривается действующим лесным законодательством. Это в первую очередь леса на землях сельскохозяйственного назначения — на них, даже без учета бывших колхозных и совхозных лесов, приходится примерно 4,6% от общей площади покрытых лесом земель в России. Но кроме уже сформировавшихся неучтенных лесов на землях сельскохозяйственного назначения, есть еще большие площади (несколько десятков миллионов гектаров) заброшенных сельхозугодий, пригодных для выращивания леса, в том числе таких, где лес неизбежно образуется естественным образом, если убрать мешающие этому факторы (главным образом пожары). Есть и другие, менее крупные, категории неучтенных лесов — на землях поселений, но не имеющие официального статуса городских лесов; на землях запаса, например, на заброшенных торфяных месторождениях, карьерах, горных выработках и т.д.; на землях промышленности и транспорта; и даже на землях водного фонда есть вполне значимые участки лесов. Если говорить именно о максимально возможном учете поглощающей способности лесов, как предписывает правительственное постановление о принятии Парижского соглашения — то все эти неучтенные категории должны быть учтены. Но по действующим официальным документам и источникам информации о лесах они никак учтены быть не могут.
4. Неучет почвенного углерода, и вообще динамики поглощения и выбросов парниковых газов, связанной с почвами и происходящими в них процессами. Согласно Руководящим принципам национальных инвентаризаций парниковых газов 2006 года, к резервуарам углерода на лесных площадях относятся биомасса (надземная и подземная биомасса), мертвое органическое вещество (валежная древесина и подстилка), органическое вещество почвы, и иные, чем CO2, газы. В рассматриваемой статье учтены фитомасса, древесный детрит и лесная подстилка, но не учтена почва. Материалы лесоустройства и их производные просто не содержат достаточных данных для того, чтобы учесть эту составляющую вклада лесных экосистем и ландшафтов в баланс поглощения и выбросов парниковых газов.
Особо отметим, что эти пробелы являются не недостатками конкретной статьи или конкретной оценки углеродного баланса российских лесов (или их основной части — бореальных лесов), а объективными следствиями современного положения с лесоучетными работами в нашей стране. Эти работы охватывают не все категории лесов, в тех категориях, которые охватывают — проводятся медленнее, чем ранее полученная информация устаревает, а по некоторым важным для учета поглощающей способности лесов показателям информация или вовсе не собирается (характеристики почв), или намеренно искажается (пожары — это лишь один из наиболее наглядных примеров). Чтобы это исправить, нужна существенная перестройка всей системы лесоучетных работ в России. Однако, это гораздо более широкая тема, чем учет поглощающей и в целом климаторегулирующей роли лесов — поскольку примерно так же обстоят дела с учетом лесных ресурсов, практически всех видов лесохозяйственной деятельности и ее результатов.
