Председатель комитета Архангельского областного Собрания депутатов по природопользованию и лесопромышленному комплексу А.В.Дятлов в очередной раз выразил свою позицию (которая, судя по его словам, поддерживается и другими депутатами) по поводу принятой в 2014 году на Генеральной ассамблее FSC инициативы по сохранению малонарушенных лесных территорий — Motion 65. Вот его слова, которые приводятся на официальном сайте Архангельского областного собрания депутатов (ссылка):
«Очень радует, что коллеги из международных экологических организаций именно сейчас так глубоко озаботились вопросом сохранения наших лесов. Безусловно, мы примем участие в планируемом обсуждении и выразим свою позицию. По инициативе комитета по природопользованию и лесопромышленному комплексу на сентябрьской сессии депутаты единогласно приняли обращение к Министру природных ресурсов и экологии России Сергею Донскому по вопросу снижения негативных последствий, связанных с принятием Генеральной Ассамблеей Лесного Попечительского Совета решения 65 (Motion 65). Мы убеждены, что это не что иное, как продолжение санкций Евросоюза, направленных против российской промышленности. Хотя сертификация леса для российских компаний остается добровольной, но по факту отсутствие FSC-сертификата закрывает дорогу для экспорта. Данные ограничения крайне негативно скажутся на лесопромышленном комплексе Архангельской области: лесопромышленники останутся без сырья, будут массово закрываться предприятия, вырастет безработица, неминуемо сократятся доходы областного бюджета и, как следствие, мы не сможем в полном объёме обеспечивать социальные обязательства».
Напомним, в чем состоит суть «Инициативы 65» (Motion 65). Согласно этому решению, в срок до конца 2016 года разработчики национальных стандартов добровольной лесной сертификации должны были разработать новые стандарты, обеспечивающие сохранение оставшихся малонарушенных лесных территорий (МЛТ) — крупнейших оставшихся в мире массивов дикой лесной природы, способных к гарантированному выживанию в условиях сильно и быстро меняющейся под воздействием человека окружающей среды. Если же эти стандарты не будут разработаны (а они уже точно не будут разработаны в срок), с 1 января 2017 года должен был вступить в силу «индикатор по умолчанию», согласно которому 80% площади МЛТ в пределах каждого сертифицированного лесного участка должны быть исключены из хозяйственной деятельности вплоть до завершения работы над стандартами. Правда, генеральный директор FSC уже объявил об отсрочке введения этого «индикатора по умолчанию» на год — до 1 января 2018 года.
Фактически «Инициатива 65» направлена на ускорения перехода лесопользователей от пионерного освоения последних диких лесов Земли к цивилизованному лесному хозяйству на староосвоенных землях. Необходимость такого перехода признают не только природоохранные организации, но и многие ответственные лесопромышленники и даже государства — например, в России фактически именно о нем идет речь в одобренной Рослесхозом полтора года назад «Концепции интенсивного использования и воспроизводства лесов». Продолжение пионерного освоения последних диких лесов, в том числе дикой тайги — это в любом случае тупиковый путь, хотя бы потому, что потенциально доступных для освоения лесов осталось совсем немного, и они очень быстро уничтожаются не только рубками и инфраструктурой, но и сопутствующими им пожарами, вспышками численности насекомых-вредителей и другими подобными бедствиями. При современном развитии технологий добычи древесины пионерное освоение тайги поддерживает сравнительно немного рабочих мест, причем временных, поскольку доступные остатки тайги уже подходят к концу. В современном мире только интенсивное лесное хозяйство, включающее в себя весь комплекс работ по воспроизводству лесных ресурсов на продуктивных староосвоенных землях, может обеспечить достаточное для поддержания жизнеспособности лесных поселков количество рабочих мест.
Ускоренный переход от пионерного освоения последних остатков дикой тайги — это не только вопрос сохранения биологического разнообразия и важнейших средообразующих функций леса, но и вопрос выживания лесного сектора большинства наших северных регионов, в том числе Архангельской области. Сохранение нынешней модели лесопользования буквально убивает лесные поселки Севера: исчерпав ресурсы продуктивных хвойных лесов естественного происхождения и оставшись в окружении березняков и осинников, вырастающих после рубок и гарей при отсутствии эффективного лесовыращивания, лесозаготовительные предприятия съеживаются и умирают, и больше не могут обеспечить людей работой и социальной инфраструктурой. Предприятиям, выработавшим хвойные леса своих лесосырьевых баз и арендных участков почти до дна, уже неоткуда взять деньги для развития лесного хозяйства — а у государства существенных денег на лес сейчас нет и пока не предвидится. Чем дольше продолжается агония старой системы лесопользования, основанной на добыче древесины в последних диких лесах без эффективного воспроизводства лесных ресурсов — тем меньше остается возможностей для перехода к интенсивному лесному хозяйству, тем более мрачным и туманным оказывается будущее архангельского лесного сектора.
Обвал рубля в конце 2014 года существенно изменил положение дел в лесном секторе Архангельской области (и других экспортно-ориентированных лесопромышленных регионов): предприятия, тратящие деньги на заготовку древесины и прочие производственные нужды в рублях и зарабатывающие в валюте, получили очень большой дополнительный доход и резко поправили свое экономическое положение. К сожалению, в Архангельской области, как и в целом в таежных регионах России, этот доход был потрачен в первую очередь не на интенсификацию лесного хозяйства, а на увеличение добычи древесины из остатков диких лесов — строительство дорог для продолжения пионерного освоения тайги, закупку техники и т.д., а также на расширение перерабатывающих предприятий в расчете на добытую дикую древесину. И споры за ресурсы, которые раньше казались труднодоступными и потому не особенно нужными, тоже резко обострились.
Нынешний эффект слабого рубля может растянуться на несколько лет — но он точно не будет вечным, и он точно сделает будущий обвал лесного сектора в связи с исчерпанием ресурсов диких хвойных лесов более резким. Отказ от сохранения последних остатков дикой тайги, в том числе от создания предусмотренных Лесным планом Архангельской области особо охраняемых природных территорий, может ненамного оттянуть этот обвал (ненамного — потому, что оставшиеся ресурсы диких лесов в масштабах региона весьма невелики), но может и ускорить. Лесной сектор Архангельской области ориентируется прежде всего на европейские рынки лесной продукции, которые весьма чувствительны к природоохранным вопросам — и эта чувствительность с течением времени понемногу растет. Система добровольной лесной сертификации FSC служит продукции архангельского леспрома пропуском на эти рынки — но к этому «пропуску» возникает все больше и больше вопросов, как непосредственно со стороны потребителей, так и со стороны многих лидеров общественного мнения. Если Архангельская область демонстративно откажется от своих же собственных природоохранных планов (например, по созданию регионального Верхнеюловского заказника в междуречье Северной Двины и Пинеги) и все свои усилия направит на консервацию отживающей модели лесопользования — с большой вероятностью это сделает продукцию лесного сектора всего этого региона гораздо менее привлекательной для тех, кто заботится о собственном «экологическом следе» на Земле.
Архангельская область уже проходила через резкое неприятие своей лесной продукции экологически ответственными потребителями. В нулевые годы здравомыслящим представителям лесной промышленности, природоохранных организаций, областных органов власти пришлось потратить очень много усилий для того, чтобы найти компромиссные, хотя бы относительно устраивающие всех решения — в том числе в рамках системы сертификации, с использованием системы мораториев на рубку наиболее ценных в природном отношении лесов, проектирования особо охраняемых природных территорий для сохранения наиболее важных объектов. К сожалению, система лесопользования в регионе продолжала развиваться по традиционному экстенсивному сценарию — без эффективного лесного хозяйства и реальной заботы о воспроизводстве хозяйственно ценных лесов. В результате ценные ресурсы хвойных лесов были в основном доедены, задел для их пополнения создан не был, леспром оказался на грани сурового лесосырьевого кризиса. Если областные власти и лесопользователи будут пытаться отсрочить этот кризис за счет наиболее ценных в природоохранном отношении лесов — результаты сотрудничества заинтересованных сторон, достигнутые в нулевые годы, могут быть утрачены полностью или почти полностью. Это может оказаться очень большой потерей для всех — природоохранников, лесопромышленников, лесных поселков и их жителей.
